Гость
|
Ладно, порнуха оно или не порнуха - это вам судить. Сейчас же представляю на ваш суд самый мой первый Дюранфик и единственный законченный. Некоторые из вас его уже читали, попробуйте и остальные. Фик про вампиров.
Объятия ночи
By Lady Xenax
В новом модном заведении на Беверли-Хиллз было необычайно много посетителей. Клуб «Darkness Embraced» открылся сравнительно недавно, каких-то полмесяца назад и приобрел просто дикую популярность. Возможно, благодаря удачному расположению, или умопомрачительной рекламной кампании, развернувшейся в прессе.
Клуб располагался в старом особняке середины 19 века, огромном мрачном, довольно пугающем здании. Словом, из тех домов, про которые говорят, что там непременно водятся привидения, на владельцев наложено проклятье, кто-то там умер странной смертью, и прочее в этом духе.
Но кто сейчас верит подобным слухам? Людям ведь нравятся острые ощущения. Провести ночь в таком месте… декадентском, пробирающем до костей. Можно ведь представить на мгновение, что здесь действительно кого-то убили. Или, что пока вы с партнером предаетесь плотским утехам, за вами следит маньяк, готовящийся вонзить в разгоряченное от страсти тело холодное лезвие ножа.
Ослепительный свет прожекторов выхватывал из сборища визжащих людишек лица, окрашивая их в красный цвет. Толпа тех, кому не посчастливилось попасть внутрь, напирала на ограждение, чудом удерживающее натиск размалеванных, одетых в маскарадные костюмы подростков. По дорожке, покрытой фиолетовым ковром, прохаживались бледные субъекты в черном. Время от времени они пропускали приглянувшихся им симпатичных девушек и парней, которые, не веря своей удачи, чуть ли не бегом устремлялись в открытые двери и пропадали в темноте и грохоте музыки.
Сегодня же ведь Хэллоуин! Всем хочется повеселиться. Особенно нечисти.
А какой сюрприз приготовили хозяева клуба! Невероятное количество звезд, актеры и спортсмены, парочка телеведущих. И главное угощение вечеринки – популярная группа из Англии Duran Duran.
У обочины остановился черный лимузин, из которого вышли музыканты. Толпа зашлась в едином приветственном крике.
Трое молодых людей медленно направилась к входу, словно нарочно доводя поклонников до неистовства. Они улыбались, раздавали воздушные поцелуи, наслаждались вниманием.
Они выглядят сногсшибательно, так считали все девушки поголовно, и некоторые парни в глубине души тоже. Ни как не могли решить, кто же все-таки лучше: Саймон - высокий, стройный солист с короткими светлыми волосами и ангельским голосом; Джон - хулиганистого вида басист, очень красивый брюнет, с тонкими чертами лица; Ник - миловидный, похожий на девушку, клавишник, денди с обворожительной улыбкой и озорным взглядом зеленых кошачьих глаз.
Как и следовало ожидать, не обошлось без случайностей. Одна девушка умудрилась перелезть через барьер и, избежав цепких рук охранников, накинулась на ничего не подозревающего клавишника, прокричала что-то вроде: «Ник, я люблю тебя!» и стиснула смертельно побледневшего парня в объятиях. Подоспевшие секьюрити схватили фанатку и затолкнули ее обратно в толпу.
***
Какого черта их понесло через парадный вход? Могли бы спокойно, незамеченными проскочить через служебную дверь, и ничего бы не случилось. Эти фанаты…
Ник Роудс сидел в комнате, отведенной под гримерку на сегодняшний вечер, и терпеливо ждал, пока симпатичная девушка в короткой серой юбке и обтягивающем блестящем топе закончит его гримировать.
Перед глазами снова возникло сумасшедшее лицо фанатки, неумело накрашенные черным цветом губы, горящие глаза, лиловые тени, кожа с капельками пота, блестевшими в красном свете. Горячее тело, пахнущее дешевыми духами.
Он испугался. Просто так, без причины, испугался.
Хотя причина была,… но он не хотел вспоминать о ней. Тот случай спрятался где-то в подсознании, лишь изредка напоминая о себе ночными кошмарами, в которых участвовала женщина с бледным, словно восковая маска лицом, черными губами и подведенными глазами.
На одну ужасающую секунду ему показалось, что это она держит его в объятиях. Сердце его остановилось, он почувствовал, что падает в пропасть.
Потом все прошло, видение превратилось опять в чокнутую фанатку, которую оттащили охранники.
Но ощущение осталось. Ник почему-то был уверен, что его таинственная мучительница где-то рядом.
-Все готово, мистер Роудс. Вам нравится? – прощебетала гримерша. Она застенчиво улыбнулась. – Вы сегодня такой красивый…
-Спасибо, Элли. Сегодня это твоя заслуга. – Он полюбовался на себя в зеркало. Хорош, ничего не скажешь.
Притаившийся в глубине страх выдавал себя бледностью, которую не смог скрыть макияж.
Элли лукаво посмотрела на него, но затравленный взгляд видимо сказал ей, что звезда не в настроении. Девушка вздохнула и вышла из комнаты, грациозно покачивая бедрами.
-Старик, ты в порядке? – сочувственно спросил Джон, появившись на пороге двери, ведущей в соседнюю комнату. Оттуда слышался смех и негромкая музыка.
-Все тип-топ. Готов играть хоть всю ночь.
-Что-то не верится. Ты какой-то бледный.
Ник встал из-за столика, направился к дивану, обитому красным бархатом, как вдруг он увидел букет потрясающих белых роз, стоящих в хрустальной вазе на тумбочке возле дивана.
-Откуда это? - удивился Джон. - Принесли, пока меня не было?
- Не знаю. Какие красивые… - протянул Ник. Он заворожено уставился на букет так, словно ничего прекраснее в жизни не видел.
-Тут карточка. – Джон открыл синий конвертик и достал листок розовой бумаги. – Это тебе. Почерк, по всей видимости, женский.
Питер взял карточку. На дорогой бумаге было написано:
Мой дорогой Ник,
Я слышала, что ты сегодня выступаешь в этом клубе. Я сама вас пригласила, ведь он принадлежит мне.
Ты не забыл меня? А вот я не могу. Ты – мой ангел. Мой спаситель. Мы будем вместе. Сегодня, после выступления.
И – с Днем Всех Святых. Я обожаю этот праздник. А ты?
Э.М.
Этот старомодный почерк… эти инициалы…
Она вернулась.
Ник выронил письмо. Вроде бы он упал в обморок, сладкое алое небытие, расцвеченное лепестками белых роз с каплями крови, которая почему-то была зеленой, но он точно знал, что это кровь, и ему вдруг очень захотелось попробовать ее, он лизнул одну каплю – у нее оказался странный мятно солоноватый вкус.
Голос…чей-то соблазнительный голос звал его. Ник решил, что он опять в ее логове, дешевом номере отеля, с протекающим потолком, мебелью, словно с барахолки и огромной железной кроватью, к которой он был привязан.
Роудс решился открыть глаза. Вместо обшарпанного номера он увидел, что по-прежнему находится в элегантно обставленной комнате. Высокие потолки, старинная люстра, пушистый ковер на полу.
Ник попытался принять сидячее положение, ему это удалось, хотя здорово закружилась голова. Саймон сел рядом, обнял его за плечи. Джон стоял у столика с вазой и, держа в руке злополучное письмо, растерянно смотрел на Ника.
-Убери эту дрянь, - брезгливо сказал Саймон.
-Это наверно от переутомления… - робко предположил Джон.
-Если ты не сможешь, лучше скажи сразу, - произнес Саймон. Его обычно жизнерадостное лицо выражало тревогу за друга.
-Я уже в порядке… дайте выпить чего-нибудь, виски, к примеру. – Роудс слабо улыбнулся.
-Чтоб ты еще под мухой на сцену выходил? Обойдешься минеральной. – Джон подал ему стакан воды.
Ник осторожно отпил глоток, стараясь не испортить грим.
-Ребята, все ОК. Не волнуйтесь.
Саймон и Джон переглянулись. Джон опустился на диван с другой стороны.
-Старик, не переусердствуй. Сколько раз за последнее время ты падал в обморок?
-Ни разу.
-Вот-вот. Есть ведь на то причина.
Ник разозлился. Он высвободился из объятий Саймона, встал и начал прохаживаться по комнате. Мимоходом он дотрагивался до различных вещей: тяжелой бархатной портьеры, стола из красного дерева, бронзового подсвечника, служившего лишь украшением, маленького зеркала с трещиной посередине. Его друзья молча наблюдали за ним.
В комнату заглянул некто из обслуживающего персонала, мужчина лет тридцати в черных джинсах и майке, и объявил, что выступление начнется через несколько минут.
Музыканты направились к выходу. Джон нарочито медлил, и когда они с Ником остались одни, подошел к нему.
-Я видел письмо. Неужели это снова она?
Ник отвернулся. Он не хотел, чтобы Джон видел его таким… растерянным.
-Я не понимаю, о чем ты говоришь.
-Все-то ты понимаешь. - Джон дотронулся до его плеча, но Ник отмахнулся.
-Я… не знаю… не помню… - по голосу Ника было ясно, что он сейчас расплачется. - Я хотел бы, чтобы этого никогда не происходило. Но это правда. Она здесь. Это ее клуб. Она ждет, она хочет меня… на этот раз она хочет меня убить.
Джон провел ладонью по его щеке. От этого простого жеста Ник немного приободрился.
-Кем бы она ни была, она не достанет тебя. В тот раз мы облажались и оставили тебя без присмотра. Тогда она тоже посылала письма, на дорогой розовой бумаге, пахнущей терпкими духами. А я-то не узнал. Я бы выбросил это письмо к чертовой бабушке.
-Это не твоя вина.
Выходя, Ник остановился у зеркала. В нем отразился слегка измученный молодой человек двадцати с лишним, в темно-сером костюме и синей рубашке. Похож на рок-звезду?
Я не позволю испортить мне вечер. Мы выступим как надо, а потом развлечемся. И никакая психопатка мне не помешает.
Коридоры, бесконечная череда коридоров. Стены, выкрашенные в бордовый цвет. Светильники в виде факелов. Двери, из которых слышатся разные звуки. И рев толпы по мере приближения к сцене.
Ник почувствовал необычайный подъем сил, как всегда бывает перед выступлением. Напряжение нарастало, в воздухе почти видимо носились сгустки энергии, дающие приятное возбуждение.
Гул усилителей, слепящий свет, крики, приветствующие появление музыкантов. Пронзительный звук гитары. Пульсация ритма. Восхитительный голос Саймона.
Руки зрителей тянутся к ним, они похожи на ветки, раскачиваемые ветром. По размалеванным лицам текут слезы. Они хором выкрикивают слова песен.
Саймон умеет завести публику. Когда он на сцене, от него не возможно оторвать взгляд. Улыбка, жесты, движения сводят фанатов с ума.
Ник вдруг понял, что различает отдельные лица в толпе. Бледные и неподвижные как восковые маски, внушающие необъяснимую тревогу. Островки ледяного спокойствия в бушующем море толпы.
На мгновение Ник зажмурился. Когда он открыл глаза, их уже не было. Привидится же всякая ерунда. Особенно, если тебя хотят убить после концерта.
***
Я бы не отказался жить в подобном месте. Ник равнодушно смотрел на роскошь вокруг. Они расположились на балконе, откуда открывался прекрасный вид на зал.
Сейчас зал казался таким огромным, когда исчезли зрители, остались только столики и пустой данспол. Необычно для ночного клуба. Видимо поэтому столь многие стремятся сюда попасть.
Красный цвет доминировал в обстановке, которая пыталась, довольно успешно воспроизвести стиль эпохи модерна. Начинаешь чувствовать себя аристократом.
ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ДОМ СТАЛ ТВОИМ?
Ник вздрогнул. Кто это сказал?
Остальные веселились, как ни в чем, ни бывало.
Джон и блондинка в брюках расположились на диване напротив. Саймон лениво целовался с рыжей девицей в коротком черном платье. Ник понадеялся на их нормальность, так сказать… ему же досталась симпатичная брюнетка, Кристина-как-ее-там…
Она сидела у него на коленях, блестящий топ выставлял напоказ ее прелести, на груди – цепочка с ее именем. Ник целовал ее мягкую кожу, шелковистую на ощупь. Сладкая, пахнет розами… белыми розами. Она гладила руками его спину, ее шаловливые пальцы коснулись его шеи, плеч, руки сняли с него пиджак. Он не сопротивлялся, позволил ей расстегнуть рубашку.
Кристина что-то говорила, но он ее не слушал. Какая-то назойливая мысль не давала покоя. Опасность. Он не должен здесь оставаться.
Ник попытался отодвинуть девушку, но она не послушалась. Соблазнительно улыбнувшись, она опустилась на колени, расстегнула его брюки и принялась за работу.
Он застонал, скорее от недовольства, чем от наслаждения, вцепился в бархатную обивку дивана. Нельзя, твердил он себе, надо сохранить ясный рассудок, но волна экстаза захлестнула его с головой, он забыл обо всем, желая, чтобы этот сладостный миг никогда не кончался.
Где-то на периферии восприятия он бессознательно отметил странную вещь – у Джона грудь была в крови. И кровью вымазаны губы блондинки, и из-под них выглядывает что-то острое, чего никак не может быть во рту у человека.
Блондинка словно ощутила взгляд Ника, зашипела, ее хорошенькое лицо исказилось на мгновение, став монстроподобным. Потом она наклонился над Джоном. Тот закрыл глаза и блаженно улыбался, пока чудовище сосало его кровь.
Питер окончательно пришел в себя. Резко встал, отшвырнув Кристину, которая, пробормотав: «Совсем спятил…», спотыкаясь, сбежала по лестнице вниз. Лавируя между столиками, через данспол – ее каблучки звонко раздавались в тишине – она скрылась за дверью.
Роудс недоуменно проводил ее взглядом. Неужели она не заметила?
Ник заправил рубашку в брюки, накинул пиджак и хотел уже уйти, как то, что он увидел буквально пригвоздило его к месту. Он хотел крикнуть: «Что с ним?», но не смог издать ни звука. Он замер на месте, уговаривал себя, что это сон и надо проснуться скорее и идти в студию, где будут ждать ребята, а потом ворчать по поводу очередного опоздания.
Саймон не может умереть… нет, он умирает. Эти существа, отнимают у него жизнь. Блондинка взмахнула рукой, и на горле Саймона появилась красная полоса. Брызнула кровь, обдав все вокруг алым душем. Чудовища, взвизгнув от восторга, стали размазывать кровь по себе, слизывать ее друг с друга.
Джон тоже умрет, пока ты стоишь без дела. Напрасно голос сердца приказывал что-то сделать, помочь друзьям, а голос разума приказывал бежать куда подальше. Ник оцепенел, завороженный разворачивающийся перед ним картиной.
Девицы присосались к Саймону, оставив Джона. Они положили его бесчувственное тело на стол. Блондинка оседлала его сверху. Она укусила Саймона за шею, а рыжая вампирша вонзила клыки в запястья его правой руки.
Джон очнулся. Медленно он пятился прочь от занятых трапезой вампиров. Он побледнел, не отрывал взгляда от растерзанного трупа Саймона, словно не мог поверить, что это происходит на самом деле.
Ник схватил единственного оставшегося в живых участника группы за руку. Джон резко обернулся, готовый закричать, но Ник закрыл его рот ладонью. Прижал к себе, ощутил, как быстро бьется сердце Джона, словно у затравленного животного.
Необходимость защищать хоть кого-то, кроме себя, все-таки вывела Ника из оцепенения. Страх и шок улетучились, оставив холодную ярость и ненависть к тем, кто убил его друга.
«Сейчас мы спустимся по лестнице и постараемся пробраться к выходу», прошептал он на ухо Джону. Тот кивнул, по-прежнему не сводя глаз с трупов.
Ник взял его за руку, и они вместе отступили к лестнице, ведущей в зал. Вампиры не отрывались от своих жертв. Казалось, они не замечают, что двое живых собираются удрать.
Друзья молниеносно сбежали вниз. Теперь на их пути выросло серьезное препятствие в виде столиков. Одна надежда – может, это как-нибудь задержит вампиров.
Огибая столы и стулья, сшибая некоторые из них, пару раз больно ударившись, они пробежали через танцевальную площадку, по узкому коридору добрались до двери наружу.
Дверь не поддалась. Не закрытая на замок, она, тем не менее, не открывалась. Ник беспомощно посмотрел на Джона. Тот держал в руке ножку от стула, ухитрился, видимо, отломать по дороге.
-Поможет против кровососов? Ведь не осина. - В его голосе слышались нотки паники и безумия.
-Собираешься с ними сражаться? Ведь мы не в кино.
-Куда разогнались, мальчики? – хрустальный голос рыжеволосой вампиршы застал их врасплох. – Вечеринка только начинается. Линда, включи музыку, веселее будет.
Из динамиков громыхнул последний хит «Duran» Notorious.
-Клево-то как! – закричала блондинка. От ее визгливого голоса заложило уши.
-Госпожа приказала не трогать клавишника. Она им сама займется. – Недовольный голос рыжей.
-А мы другим закусим, - захохотала другая.
Монстры легко спрыгнули с балкона.
-БЕЖИМ!!! – закричал Ник, и они помчались по узкому коридору к двери напротив, которая вела в глубь особняка.
Хоть бы не заперта. К счастью, дверь распахнулась. Они только успели проскочить и закрыть ее, щелкнув замком, как за дверью послышались крики и ругань, дверь затрещала, и на безупречной деревянной поверхности появились глубокие царапины от когтей вампиров.
-Долго она не выдержит, - задыхаясь, произнес Джон. – Надо где-то спрятаться.
-Я не знаю плана этой чертовой громадины.
Они быстрым шагом шли по коридорам, иногда переходя на бег.
-Эти коридоры меня доконают. Кто его строил! – обречено проговорил Джон, когда они в очередной раз свернули и обнаружили еще один коридор, близнец предыдущего.
Бордового цвета стены, на стенах – безвкусные пейзажи и картины на сюжеты из сказок и греческой мифологии. И, слава Богу, заканчивающийся красивой массивной дверью, черной, с затейливыми узорами переплетающихся роз.
-Эта дверь их надолго задержит, - уверенно сказал Ник, с трудом толкая ее от себя.
-Легко мы от них ушли, - пробормотал Джон, подойдя к окну. Проверил, что оно закрыто. Судорожно задернул тяжелые бархатные шторы.
-Не городи чепухи, лучше помоги мне с этим, - Ник указал на громадное антикварное кресло. - Может, чудищам это раз плюнуть, но чувствовать себя будем спокойнее.
Вместе они перетащили кресло к двери. Отдышавшись, музыканты решили осмотреться.
-Поищу тут телефон, - неуверенно сказал Джон. – Но вряд ли он здесь будет. Мы как будто попали в прошлое.
Комната оказалась музыкальным салоном, какие были модными в середине, а может и в начале девятнадцатого века. Стены, обитые серым шелком, по которому распускались диковинные золотые цветы. Хрустально-бронзовая люстра с множеством горящих свечей освещала всю комнату, только в углах прятались причудливые лиловые тени. Старинный рояль, черный, важный стоял посредине, на крышке были разбросаны ноты, его ножки утопали в мягком красном ковре. Несколько стульев с округлыми спинками, диваны у стен, черные столики с изогнутыми ножками, вазы из китайского фарфора. Букеты белых, черных, красных роз источали дурманящее благоухание.
Ник устало сел на диван, закрыл лицо руками. Безнадежно. Он почему-то был уверен, что они неспроста сюда попали. Может быть, это ловушка? Эти звери так легко не сдаются. Его охватила апатия.
Джон наоборот, нервничал все больше и больше. Он прошелся по комнате, убедился, что телефона нет. Глянул на ноты на рояле, поморщился.
-Шопен. Не люблю его. – Сел за рояль, взял пару аккордов. - Странно, да?
-Что странно? – Ник смотрел на черный проем окна и потоки красных портьер.
-Мы получили, что хотели. Доказательства.
-Доказательства… - машинально повторил Ник. - Саймон хотел доказательств того, что зло существует. Теперь эти доказательства убили его.
Джон хлопнул крышкой рояля. Подошел к Роудсу, сел рядом.
-Но мы еще живы. Может, у нас еще появиться возможность рассказать об этом.
-Рассказать? Да кто нам поверит! Напишут, что мы устроили оргию, надрались хорошенько, переборщили с наркотой и, может, нас еще обвинят в убийстве. Благодарю покорно.
-Как же мы объясним смерть? Перебрали наркотиков, да? Перерезали ему горло? – Джон отвернулся, сжал кулаки.
-Ты и подумай. Объясняться придется тебе.
-Почему это мне? - Джон чуть не подскочил от неожиданности. – А ты?
-А я, скорее всего, буду уже мертв. - Ник спокойно смотрел на Джона, улыбнулся, взял его руку, поцеловал его пальцы, чудесные тонкие пальцы. – А ты будешь жить. Тебе покажется эта жизнь мукой, может быть, ты не выдержишь, но прошу об одном – живи ради меня.
-Нет… - прошептал Джон. – Зачем… Ты отдашь себя в жертву этой маньячке?
-Вампиру, солнце мое, она – монстр. И со всей чудовищной страстью, ибо любовь вампира губительна для жертв, она уничтожит меня. Но сначала она отпустит тебя.
-Эгоист ты, черт побери. Как мне жить с мыслью, что мой лучший друг спас меня ценой своей жизни и души, она ведь может превратить тебя?
Губы Джона дрожали, черты лица заострились, карие глаза были полны слез. Он готов был сейчас на все: драться со всеми вампирами в одиночку, броситься на Ника с кулаками или заключить его в объятия и покрыть прощальными поцелуями. Но он ничего не сделал. Просто сидел и жалобно смотрел на Ника, который встал с дивана и подошел к букету темно-красных роз.
В наступившей тишине слышно было лишь биение их сердец. Зловеще замерло время.
Безмолвие нарушил грохот распахнувшегося вдруг окна. Звякнули стекла, заскрипели рамы. Ворвавшийся порыв ветра загасил свечи, и комната в миг погрузилась в темноту. Джон вскрикнул.
-Я люблю розы… а ты? - Мягкий, чарующий голос, не принадлежащий человеку.
Падающий из окна молочный свет луны осветил неподвижную женскую фигуру. Ник разглядел длинное темное платье, перчатки до локтя, густую волну волос, мертвенно-бледное лицо и сверкающие зеленые глаза.
***
Незнакомка сделала шаг вперед.
В комнате снова стало светло. В одно мгновение все свечи вспыхнули. Кроме женщины в длинном красном платье были и другие вампиры – давешние две девушки. Они плотоядно скалили зубы, но не двигались с места, опасаясь гнева хозяйки.
-Меня зовут Эстэлла Морелли. Я ваша большая поклонница.
Изумрудные глаза внимательно смотрели на Ника. Он содрогнулся. Сверкающие глаза, в них переливались сотни оттенков и мерцали отражения сотни свечей. Прямой, аристократический нос. Чуть впалые щеки. Чувственные губы, черная помада. Матовая, бледная кожа.
Грациозные жесты без присущей людям суетливости. Эстэлла подошла к Нику. От ее близости у него перехватило дыхание.
Он вспомнил, где он ее раньше видел. В Лондоне. Она приходила на их концерты, всегда держалась в тени. Безмолвная. Прекрасная. Смертоносная.
Она его похитила и держала в какой-то дыре неделю. Она пила его кровь и пытала его, просто так, для развлечения. Ник вспомнил ощущение того, как холодное лезвие проникает в его тело. Кристально-чистая боль и сладкая дымка нереальности. Он смотрел как бы со стороны на все, что она с ним делала. Она была похожа на любопытного ребенка, который хочет знать, что будет с бабочкой, если оторвать у нее крылья. Или же что останется от музыканта, если переломать ему пальцы.
Ник невольно взглянул на свои руки. Ни следа от шрамов. Нет переломов. Но он же ясно помнит…Что же она с ним делала? Калечила ради удовольствия, потом исцеляла и опять все сначала…
Что же он чувствует теперь, когда его ангел смерти стоит перед ним и говорит, что ей нравится его музыка…? Страх? Он слишком опустошен для страха. Ненависть? Да, он ее ненавидел. За те мучения, что она причинила ему. За смерть друга.
Эстэлла провела рукой по его щеке. Холодна как лед. Словно дотрагивается ожившая статуя. Словно слепая, она ощупывает каждую черточку на его лице, ее пальцы легки, от них бросает в дрожь.
-Я так ждала новой встречи с тобой… - шепчет она ему на ухо. - Но работа, понимаешь ли… Ты – самое изысканное из моих творений. Ты создаешь музыку, смелую, дерзкую, темную…
Она отступила на шаг, склонила голову, будто оценивая шедевр в какой-нибудь галерее.
-Вкушать твои страдания и боль также сладко, как и пить твою кровь. Воистину, божественный нектар. Твои слезы… Ты плакал и умолял отпустить тебя. Потом ты смирился. Ты не мог обходится без меня, не так ли? Ты полюбил меня, да… и не отрицай это. Я стала частью тебя, а ты украл мое сердце. Но я отомстила, ибо больше всего я боюсь привязанности. Совратить тебя – все равно, что совратить ангела. Ты – мой падший ангел, а я себя чувствую княгиней Тьмы.
-Не знаю, кем ты себя возомнила, повелительницей зла или еще кем, по мне ты просто спятивший монстр. Что происходит у тебя в голове? Упиваешься страданием, пусть. Но, детка, ты явно отстала от моды. На дворе восьмидесятые, а твоей вычурной речи, равно как и твоему гардеробу, да и клубу тоже место разве что в музее.
Ехидная ухмылка на лице Джона повергла Ника в отчаяние. Что он делает? Она может уничтожить его в мгновение ока, или приказать своим псам растерзать его. Он же так уязвим…
Эстэлла снисходительно улыбнулась.
-Ах, как трогательно. Какая забота о друге. Вы, англичане, так высоко цените дружбу, что непонятно, зачем вам женщины.
Джон повернулся спиной к окну. Хочет спрыгнуть? Третий этаж все-таки. Ник встал рядом с ним.
Хоть бы успел убежать. Господи, помоги. Не дай ему умереть.
Эстэлла грациозно села на стул, поправила платье, скромно сложила руки на коленях. Колье обвивало ее царственную шею серебряной нитью.
- Дети мои все еще голодны. Хотите этого смельчака? Я бы и сама не отказалась попробовать, но боюсь, мой ангел меня не простит.
Вампиры довольно заурчали. Из их облика исчезло почти все человеческое. Измазанные кровью, с горящими жадным блеском глазами, они принюхивались, словно звери, их ноздри раздувались, а на руках выросли когти. По сравнению с ними Эстэлла казалась высшим существом.
- Вот и конец, старик, - прошептал Джон.
По его глазам Ник понял, что он собирается делать. Джон вскочил на подоконник. Обернулся, послал всем присутствующим воздушный поцелуй и спрыгнул вниз.
Чудовища зарычали от разочарования. Эстэлла засмеялась и захлопала в ладоши.
-Браво! Храбрости ему не занимать. Поймайте его, presto, - обратилась она к остальным. Те намеревались броситься в погоню.
-Стоять! – закричал Ник.
Вампиры замерли от неожиданности.
-Прикажи своим зверенышам оставить его в покое. Иначе…
-Что иначе? – Эстэлла встала, улыбаясь. Так взрослый выслушивает угрозы ребенка, не принимая их всерьез.
-Иначе я убью себя, и ты лишишься удовольствия мучить меня опять.
-Убьешь себя? Ты не сможешь…ты слаб… - Эстэлла недоверчиво покачала головой. – Чем же ты убьешь себя?
-Это не проблема. – Ник ударил кулаком по стеклу. Жалобно звякнув, оно треснуло и осыпалось. Не обращая внимание на боль в порезанной руке, он взял острый кусочек и прижал его к своему горлу. - Я слаб, ты права. Но у меня нет выбора. Ты все равно убьешь меня. Перед этим ты поклянешься, что ни ты, ни любой другой вампир не причинит вреда Джону.
-А если я обману тебя?
-Какой в этом смысл? Тебе нужен я. Подумай, - обольстительным шепотом произнес Ник. Он провел осколком стекла по шее. Струйка крови запачкала воротник рубашки. Ник дотронулся пальцем до царапины, палец окрасился в алый цвет. – Сие есть кровь моя… тебе хочется ее отведать?
Эстэлла встрепенулась, почуяв запах. Зашевелились остальные, до этого молча наблюдавшие за происходящим.
-Хорошо, - она кивнула. – Твой драгоценный Джон останется в живых. А вы уходите. Оставьте нас одних.
Уходя, рыжая вампирша поцеловала Ника в шею, слизнув при этом кровь. От нее исходила вонь мертвечины. Он поморщился и отмахнулся от другой, тоже горевшей желанием попробовать. Ник физически чувствовал их голод. Не смотря на то, что они убили человека, и неизвестно скольких еще, эти бестии хотели еще. Ну и аппетит!
Один за другим они спрыгнули вниз с окна и растворились в темноте.
-Они молоды. Старшая, Линда, стала вампиром пятнадцать лет назад. Их тела требуют много крови, и каждую ночь им приходиться убивать.
-А ты убиваешь реже?
-Да. Когда попадаются достойные экземпляры. Или когда я влюбляюсь. Я ведь женщина, в конце концов.
-Влюбилась в меня… какое счастье…
-Загляни в себя… - Эстэлла вдруг оказалась сзади, обняла его, гладила его волосы. – Ты хочешь умереть… признайся…узнать, что за порогом. У меня не хватило смелости, поэтому я стала вампиром. Ты призывал смерть своими стихами, она откликнулась.
Она прикоснулась губами к ране.
У Ника перехватило дыхание. Он и не мог подумать, что будет так чудесно… находиться в объятиях вампира. Он услышал вдруг, как где-то в отдалении играет музыка… Он словно воочию увидел красивейший закат – умирающее солнце тонуло за горизонтом, раскрашивая небо в золотистые, розовые, лиловые цвета. Увидел руины Колизея, чернеющие неподалеку…
Потом видение ушло. Он понял, что сидит за роялем. Рядом - Эстэлла, порозовевшая, выглядевшая почти человеком. Ей было около тридцати, когда она стала бессмертной.
Она положила голову ему на плечо.
-Сыграй для меня что-нибудь.
Ноты на рояле. Ноктюрн Шопена. Ник прикоснулся к клавишам. Полилась светлая, чуть меланхоличная мелодия.
Клыки Эстэллы впились в его горло. Ник продолжал играть, не останавливался, цепляясь за музыку как за последнюю ниточку, связывающую с реальностью. Он не останавливался даже когда дымка начала застилать глаза. Кто выключил свет…
Жизнь уходила из его тела вместе с бесценной жидкостью. Он твердил себе, что не может умереть. Он должен жить…
Ник почувствовал горячий, живительный поток на губах. Он захлестнул его. Все вокруг стало красным, и по-прежнему звучала печальная мелодия, словно оплакивая погибшую душу.
***
«Солист знаменитой английской группы «Duran Duran» был найден зверски убитым в лос-анджелеском ночном клубе «Darkness Embraced» в ночь Хэллоуина… в убийстве подозревается клавишник группы Ник Роудс, исчезнувший с места преступления…»
Об этом не сообщили только самые ленивые журналисты. С восторгом уцепившись за трагическую новость, они превратили ее в сенсацию, в лучших современных традициях, приправленную скандальными подробностями о наркотиках, извращениях и самое главное – кровавыми фотографиями растерзанных тел. И эксклюзивное интервью чудом оставшегося в живых басиста Джона Тейлора, причем данное сразу нескольким бульварным газетам.
Хотя сам Джон прекрасно помнил, что никаких интервью он не давал и с журналистами не разговаривал. Один какой-то пронырливый фотограф снял его на кладбище в Лондоне, когда хоронили Саймона.
Погода в день похорон оказалась необыкновенно прекрасной для ноября, и обычно хмурая, промозглая английская осень подарила немного тепла. Ласковые лучи солнца согревали унылые ледяные надгробья, в высоком прозрачно-бирюзовом небе неспешно дрейфовали пухлые белые облака. Хрустяще пахло опавшими листьями, дул легкий ветерок, вносящий сумятицу среди собравшихся проводить в последний путь трех молодых талантливых людей.
Охрана позаботилась о том, чтобы на церемонию не проникли журналисты, но одному повезло. Он запечатлел Джона, стоящего чуть в стороне, с непокрытой головой, в черном пальто и темных очках, за которыми не было видно выражения его глаз.
Джон отвернулся, заметив фотографа. Тот спешно ретировался, и охранники прозевали его, ему удалось скрыться на мотоцикле.
Неделя после пресловутых событий проскользнула для Джона в совершеннейшем тумане. Он не помнил, как добрался до гостиницы в ту ночь.
Утром первого ноября Джону пришлось предстать перед полицией. Узнав, что Ник исчез, он поначалу обрадовался, но пессимист внутри него язвительно заметил, что она могла убить Ника в другом месте.
В том, что они стали жертвами нападения вампиров, Джон начал сомневаться. В конце концов, это были просто одержимые безумцы во главе со странно одетой итальянкой, которая прежде уже похитила предмет сей одержимости, то есть Ника, а доблестная лондонская полиция осталась ни с чем.
Полиция спрашивала, как выглядела эта итальянка, но к стыду своему Джон не мог вспомнить. Он старался, но единственное, что приходило на ум – это ее красное вечернее платье. И остальные – он не мог вспомнить, сколько их было, и как они выглядели.
Почему стали подозревать Ника, Джон понять не мог. Оказывается, никто не сообщал о его похищении два года назад.
Но он же исчез на несколько месяцев, а потом появился в ужасном состоянии. И эти письма…
Полиция только разводила руками.
Вернувшись в Лондон, Джон заперся в своей квартире. Запасся достаточным количеством кокаина и водки, устроил себе четырехдневный запой. Ему попалась на глаза какая-то газетенка, где на всю первую полосу красовалась статья о «зверском убийстве» и «главном подозреваемом».
Тейлор разорвал газету в клочья и пьянствовал еще один день. Он не мог выкинуть из головы выражение лица Ника… упрямая решимость, безысходность, смирение смешивались с любовью…
Как-то Джону показалось, что он слышит его голос, зовущий за собой. Из окна он увидел знакомый силуэт, на секунду вырванный из тьмы, на секунду ставший Ником…
На пятый день Джон пришел в себя с жуткой головной болью. Он сидел в кресле, окруженный пустыми бутылками и пепельницами, полными окурков. Лучше бы я оставил зажженную сигарету.
Взглянув на себя в зеркало, Джон ужаснулся. Оттуда взирал растрепанный алкаш с опухшим, помятым лицом и покрасневшими глазами.
Сегодня похороны.
Тейлор привел себя в порядок, принял таблетку от головной боли, надел черный костюм.
В десять за ним заехала Ясмин. В траурном платье с черной вуалью на глазах она была беззащитно-трогательной. Она обняла Джека, всхлипнула, пролепетала что-то.
Тейлор думал, что не сможет сдержать слез на кладбище. На самом деле слез не осталось. Зияющая пустота внутри, гнетущая черная тоска, такая, что Джеку хотелось выть.
На его глазах земля покрывала часть его самого. Большая часть его души лежит в шести футах под серыми могильными камнями.
Все было сказано. Священник прочитал молитву, родители кое-как успокоились и возложили цветы. Как много цветов… и ненавистные розы в том числе. Джек испытывал жуткое желание растоптать их.
Собравшиеся расходились по машинам. К Джеку подошли родители Саймона, Энн Мари и Джон Лебон. Прощания, поцелуи, объятия, пожатия рук, слова утешения.
Последней подошла Ясмин, когда почти все разъехались. Ее бледное красивое лицо было заплаканным. Слезы текли, косметика расплылась, но она не обращала на это внимание. Джек прижал ее худенькое тело к себе. Ясмин доверчиво положила голову ему на плечо.
-Что теперь будет? – спросила она. – Я не знаю, что делать.
«Я тоже, солнце мое, - хотел сказать Джон, но вместо этого произнес:
- Надо жить дальше, как бы тяжело не было. Ради него.
Он поцеловал ее в лоб. Ясмин села в свою машину, последнюю оставшуюся возле ворот.
Джон решил не возвращаться домой, в его опостылевшую квартиру. Гулял по улицам города, страдая от нахлынувших воспоминаний.
Посидел несколько часов в баре, не удержался от того, чтобы надраться снова. Просто сидел с бутылкой «Столичной» и жалел себя.
Часов в восемь Джон вышел на свежий воздух. Напевая про себя, он не придумал ничего лучше как снова пойти на кладбище.
Вылез из такси, нетвердой походкой прошел через ворота, которые почему-то были открыты в столь поздний час. Он шел по аллеям, и ему казалось, что кто-то за ним следил.
Наконец Джон добрался до могилы Саймона. Он сел на скамейку неподалеку, достал непочатую бутылку и сделал большой глоток. Пьяные слезы застилали глаза.
-Джон… - раздался в тишине знакомый голос.
Джон забыл о необходимости дышать. Его рассудок отказывался поверить ушам. Тейлор медленно повернулся.
Облокотившись на ствол столетнего дуба, стоял Ник. Он был скрыт темнотой, но это точно он… до боли знакомый поворот головы, вкрадчивые жесты и хрипловатый голос, который почему-то приобрел хрустальные нотки.
-Это правда ты…? – Джон приблизился к нему на несколько шагов. – Ты остался в живых… она отпустила тебя…
-Не подходи ко мне близко. Я не хочу… причинить тебе боль. Она отпустила меня. Со мной все в порядке, а как ты?
-Мне плохо, старик. Я не знаю, что делать.
-Я вернулся, и я буду с тобой…боже, как же трудно сдержаться… - Ник сжал кулаки и застонал.
-Что с тобой?
- Я стараюсь… но у меня не получается… если бы ты знал, что со мной происходит. Это невозможно описать. Лучше любого наркотика. Новое восприятие, новые мысли. Я могу творить по-другому…
Ник сделал шаг вперед. Выглянувшая из-за туч луна озарила землю. Джон увидел мертвенно-бледное лицо друга. Гладкая, отражающая свет кожа. Губы, выкрашенные в ярко-красный цвет, подведенные черным глаза, блестящие как две звезды. Лицо, не принадлежащее человеку.
Джон невольно вскрикнул. От этой красоты у него защемило сердце. Тейлор не двигался, зачарованно смотрел на Ника. Тот оказался близко-близко, малахитовые глаза излучали бесконечную любовь.
Руки Ника обвились вокруг его талии. Холодные как лед. Джон ощутил, как прохладные шелковистые губы прижались к его губам. Он не сопротивлялся, отдавая себя во власть электрической чистоте поцелуя.
Зубы Ника пронзили его язык, рот Джона наполнился соленой жидкостью.
Кровавые слезы на щеках Ника. Вселенская мука исказила его лицо.
- Прости меня, мой ангел. Я заберу тебя с собой. Мне больно это осознавать, но я не представляю жизни без тебя. Я не смогу вынести все это без тебя. Мы будем вместе. Вечно.
КОНЕЦ
Copyright ©, 2003 by Lady Xenax
|
ФАНФИКИ, что такое Дюранфик(Duranfiction) и с чем его едят
DDfans
25/05.2003 - 10:30
![Новости ресурса «Конференция [Duranium Zone]» (RSS-канал)](style_images/green/rss2.gif){kind=small}